Огни

Раз вечером Некрасов читал в корректурных листах описание какого-то иностранного моряка-капитана и как весь экипаж его отбивался от чудовищных спрутов, которые лезли на корабль со всех сторон. При чтении присутствовали наши постоянные, общие гости — всё молодежь, но не из литераторов.

— Из типографии вот пришли! — каким-то гробовым голосом произнес вдруг Петр. Приближения шагов его не было слышно: по вечерам, для отдыха своих ног, он надевал валенки.

В эту минуту он казался особенно уродливым: его лицо было заспанное, вихры на голове еще сильнее торчали.

Когда Петр удалялся с корректурой, я заметила, что он меня перепугал своим появлением — мне представилось, что это не он, а спрут вполз в комнату. Молодежь подхватила мои слова и стала звать Петра «спрутом», но только между своими. Некрасов же однажды по забывчивости хотел позвать Петра и крикнул «Спрут!». И к нашему общему удивлению Петр явился на этот зов.

Между нашими постоянными посетителями из молодежи был один шутник и фокусник; он постоянно проделывал разные штуки с Петром, который благоговел к шутнику, вероятно, за то, что тот часто давал на чай.

Этот-то шутник и стал его звать не иначе, как «спрутом». Петр выказывал даже удовольствие, что ему дали какое-то мудреное прозвище, конечно, значение которого он не знал. А затем и другие стали тоже звать его «спрутом».